Астра 2. Шустрое счастье или охота на маленького д - Страница 82

А вот тут проскальзывает нервяк. У старейшины случается приступ кашля, Нил оттягивает воротник – словно тот душит. Но потом всё-таки признаётся. Рассказывает остальным о том, что древнего чудовища, обитавшего в озере Отречения и охранявшего лабиринт, больше нет.

Старейшина на миг соскальзывает с темы – упоминает о необходимости выставить у каменной арки охрану, и снова к главному возвращается. Подчёркивает – претендент испытание прошел, то есть старейшины, равно как и народ метаморфов, отказать в сватовстве не могут.

Вернее как… Теоретически можно взбрыкнуть, ибо Дантос был в лабиринте не один, а в компании (вот тут Нил снова запинается) «второго чудовища», но! Но старейшины, так и быть, готовы зачесть испытание. Просто потому, что я явилась на помощь много позже.

И да, кстати! Кстати, дорогие сородичи, наша Астра нарушила запрет на анимализм, но… пусть с этой проблемой её муж разбирается. Все согласны?

Тот факт, что избавиться от жениха «привычным методом» невозможно, остаётся невысказанным. И хотя про клятву народу не говорили, недоумения такая «нерешительность властей» не вызывает. Все знают – если бы могли прибить чужаков, то уже прибили бы, а так…

А так всем приходится стоять и слушать. И ждать высочайшего вердикта!

И в конечном итоге, несмотря на всю разлитую Нилом воду, этот момент наступает. Старейшина делает глубокий вдох, поворачивается к нам, дарит герцогу Кернскому сдержанную улыбку и говорит:

– Что ж, испытание вы прошли, и поводов для отказа больше не имеем. Женитесь, если жить без неё не можете. Единственное – герцогских дворцов у нас нет, но… – вот теперь Нил растягивает губы в подчёркнуто-доброжелательной улыбке, – …но клянусь, мы выделим вам лучший дом из числа свободных.

До меня доходит не сразу. Вернее, уже после того, как блондинчик дарит Нилу ответную подчёркнуто-доброжелательную улыбку и говорит:

– Насчёт дома не беспокойтесь. Мы будем жить в Керне.

– Простите, Дантос, но это невозможно, – отвечает Нил. – Согласно законам нашего народа, жить вне сообщества запре…

А договорить старейшина не смог. Его речь оборвал пронзительный свист!

Я повернула голову уверенная, что это Торизас или Вернон в дело включились, и с удивлением узнала – нет, они не причём.

Свистел кто-то незнакомый, какой-то пожилой усатый мужчина. И его пример оказался очень заразительным… Ещё миг, и пространство буквально взорвалось. Свист, визг, яростный топот – всё! Всё смешалось!

А когда эта волна схлынула, какая-то женщина крикнула грозно:

– Хватит! Оставьте девочку в покое! Пусть едет и живёт как захочется!

Нил ответил ошарашенным взглядом. Дурут и Гертон, которые стояли поблизости – тоже. И только мой бывший наставник улыбался. Причём радостно так, лучисто.

– Какая нам разница, где будет жить Астрид? – поддержал женщину усач. – Она всё равно за чужака выходит!

– Да даже если бы за своего! – включилась в разговор наша соседка, госпожа Мита. – Зачем неволить девочку? Зачем над ней издеваться?

Старейшина Дурут не выдержал – набрал полную грудь воздуха и явно хотел возразить, но… Нет, не успел. За него булочник Том ответил:

– Закон должен исполняться! Сказано в законе, что жить в Рестриче – так тому и быть. И муж, раз ему так неймётся…

– Но других-то, которые замуж выходили, отпускали! – встряла госпожа Ири.

– Ну так у других дара не было! – взвизгнул Дурут. – А у этой есть! Эта… жемчужина нашего на…

Всё. Взрыв! И главная площадь Рестрича наполняется таким криком, что хочется немедленно заткнуть уши. Но этого мало – в воздухе появляется невероятное напряжение. Несмотря на ясную, очень солнечную погоду, начинает казаться, что в сердце грозового урагана попала.

– Оставьте Астрид в покое! – вопит кто-то. – Пусть едет с чужаком!

– К бесам чужака! – кричит другой. – Она обязана быть здесь и приносить пользу!

– А сам-то ты много пользы принёс?

– Я? Да я всю жизнь…

Нет. В какой-то момент я действительно не выдерживаю и накрываю уши ладонями. Стою ошарашенная и понятия не имею, как реагировать на происходящее. А людское море, которое ещё пять минут назад было спокойным, штормит всё сильнее. И, клянусь, тут полслова до драки!

Впрочем, я этого не понимаю… Здесь и сейчас я глубоко шокирована тем, что кто-то смеет бунтовать. Вернее, тем, что кто-то взял и вступился. Причём за кого? За беглянку и преступницу. За меня!

А скандал нарастает. Я вижу, как госпожа Ири яростно трясёт кулачком. Как булочник Том багровеет. Как непойми откуда выскакивает лопоухий Энир и начинает тыкать в Тома пальцем. Как госпожа Мита срывает с головы чепчик и упирает руки в бока, и что-то выговаривает незнакомому рыжеволосому парню.

Это удивительно. Нет, всё то, что творится на площади, определённо не укладывается в моей голове. И когда Дантос берёт за руку, заставляя тем самым разжать уши, я в ещё большем замешательстве оказываюсь.

А герцог Кернский наоборот чувствует себя в этой суматохе очень вольготно – улыбается и вообще веселье источает. Только стоять тут и ждать, когда народ успокоится, светлость не хочет. Он тянет меня вниз по лестнице – к месту, где поджидают родные.

Я, конечно, подчиняюсь. А оказавшись рядом со своими впадаю в ещё больший шок.

– Госпожа Дарая, – перекрикивая шум толпы, зовёт Дан. – Торизас говорил, что вы приглашали на чай…

Мама хмурится, но спустя миг на её губах вспыхивает добрая улыбка.

– Конечно приглашала! – кричит она.

Ещё мгновение, и вся наша компания, включая Юдиссу и добравшегося до жены Энира, разворачивается и начинает пробираться свозь толпу. И нас, как ни странно, пропускают. Словно мы тут самые что ни на есть лишние. Словно вообще никакого отношения к происходящему не имеем.